... Всю ночь над Калитвой бесчинствовали майские соловьи... Я несколько раз выходил на балкон гостиничного номера и стоял, вслушиваясь в соловьиные переговоры и вдыхая густой запах молодых степных трав, струившийся с Авиловых гор. Близкие прибрежные скалы создавали удивительную акустику в этом месте, и ночные певцы умело ей пользовались. Но сколь не волшебно было это представление, надо было хоть немного поспать, чтобы утром встать с вместе с солнцем...
За окном забрезжил рассвет; мы быстро собрались, позавтракали и вышли в утреннее марево... Солнечный свет ещё прятался за высокими деревьями и огромный скельник на другой стороне реки выглядел мрачно и торжественно... Но прошли минуты и вдоль Калитвы пробились первые желтые лучи, сразу раскрасившие скалы, деревья и воду тёплыми красками...
Мы медленно шли среди прибрежных деревьев, стараясь не смущать уже ощетинившихся удочками рыбаков...
Рыбка уже ловилась - то здесь, то там слышались дребезжания бубенчиков и различные звуки, которые всегда заставляют чаще биться сердце рыболова - плеск вываживаемой рыбы, глухие шлепки на берегу и шебуршание рыбы в поднимаемом садке...
Я откровенно завидовал рыбакам, но давно взял за правило заниматься чем-то одним — или фотографией, или рыбалкой. Поэтому старался больше думать о том, как в сложном с фотографической точки зрения утреннем освещении не допустить ошибок в экспозиции... Конечно, когда ты всегда имеешь возможность тут же просмотреть отснятый кадр вместе с его гистограммой, вероятность «прокола» довольно мала... Однако, раннее утро — очень сложный свет, да и красота мест вызывает синдром «японского туриста», когда начинаешь фотострельбу вкруговую, не задумываясь о композиции...
Подойдя к пигарёвской гребле, мы обнаружили тут скопление рыбаков... Мощный водный поток с грохотом устремлялся в широкий плёс, посреди которого виднелось несколько песчаных наносов, на одном из которых маячил неизвестно как туда добравшийся рыбак...
Забравшись на остатки гребли, мы сделали вид, что лихорадочно увлечены процессом съёмкой водного потока, на самом деле исподтишка фотографируя занятых процессом рыбаков...
Фото Марины Панасюк
Вдоволь натешившись, мы отправились на вантовый мостик, на котором наблюдалось довольно интенсивное движение. Почему я обращаю на это ваше внимание — дело в том, что снимать в условиях, когда под тобой настил ходит ходуном непросто, особенно длиннофокусной оптикой... Пока всё было спокойно — я поснимал в одну сторону, потом в другую...
И тут, как назло, откуда-то из-за скалы над рекой, появились три селезня, приводнились и начали чинно плавать гуськом среди дивных отражений... Я, тихо ругаясь, поставил на фотоаппарат телевик и начал молить небеса об отсутствии прохожих. Только я успел прицелиться и традиционно промазать мимо резкости, как тут же, из-за столба, словно черт из табакерки, выскочил весёлый пацанёнок и вприпрыжку направился в мою сторону... Я, с трудом подавляя в себе тёмную сторону силы, принял отсутствующий вид, чтоб не провоцировать на любопытство... Козлик пропрыгал мимо; я с облегчением вздохнул и начал прицеливаться. Но тут меня тряхнуло так, что камера чуть не вылетела из рук — теперь с противоположной стороны появилась бодрая роскошная женщина, совершающая утреннюю пробежку.... Селезни, тем временем вытворяли уже какие-то совсем фантастические действия, напоминающие показательные выступления по синхронному плаванию... Испортив с десяток кадров, я решил подождать. Но, как я понял, селезням выступать перед мной одним не хотелось, и как только мостик очистился, они по очереди стартанули куда-то в серебристую даль, держа курс на солнце — как понимаете, назло мне...
Ну, а вам, уважаемые читатели, прийдётся довольствоваться моим первым, пристрелочным кадром...
Я, вздыхая, направился к Марине, которая уже давно форсировала мостик и с упоением фотографировала со всех сторон веточку цветущего ясеня...
Фото Марины Панасюк
И мы отправились дальше, в Авиловы горы — по жёлтой грунтовой дороге...
С каждым шагом пейзаж вокруг менялся до неузнаваемости — появлялись новые планы, детали; сюжеты сменяли друг друга, как узоры калейдоскопа...
Наконец, мы добрались до самой высокой точки. Дивный подвесной мостик в дымке, подсвеченной низким солнцем, смотрелся совсем волшебно — не хватало только старинного замка с башенками на переднем плане...
А Авиловы горы, хоть и представшие в невыгодном — в фотографическом смысле, — свете, всё равно впечатляли...
... Мы какое-то время гуляли от вершины к вершине, фотографируя город и раскинувшиеся внизу садовые участки...
Те, кто когда-то хоть раз видел фотографии Яна Артуса-Бертрана, наверняка был потрясен тем фактом, что незаметная с уровня земли красота неожиданно проявляется с высоты птичьего полёта... Так произошло и здесь — самый ординарный садовый участок превратился в очень симпатичную картинку, в которой даже строение номер один нашло своё место в композиции и смотрелось эстетически выдержанным...
... В одном месте склона я нашёл здоровенную шарообразную конкрецию, типа шара в красносулинском карьере. Поверхность её была испещрена всякими надписями, типа «Здесь был Вася Пупкин», в расчёте таким макаром оставить свой след на этой земле. Но пара минут в графическом редакторе — и шар перед вами, уважаемые читатели, в своём натуральном виде...
Погуляв по вершинам, мы стали спускаться вниз, к цветущим садам, то и дело отвлекаясь на скалы, кустарник, цветочки и птичек... Марина зацепилась фотоаппаратом за какой-то одинокий четырёхлепестковый мачок, алеющий на крутом склоне... Я поснимал вправо, влево; посидел, покурил...
На мачок тем временем прилетел какой-то жук, и процесс фотографирования, к тому времени уже затихающий, возобновился с новой силой...
Фото Марины Панасюк
Я аккуратно описал дугу, чтобы не никого не вспугнуть, и направился вниз, под скалы...
Здесь буйствовали травы и вовсю цвели кустарники... В воздухе уже слышалось то жужжание, которое в жаркий солнечный день обычно действует путешественнику на нервы; но сейчас эти почти позабытые звуки не вызывали подозрения и отвращения, а служили логичным звуковым сопровождением к этой весенней симфонии...
Ожидая Марину, я стал внимательно изучать подходы снизу к Авиловой пещере...
Увы, таковых не оказалось... Действительно, туда можно добраться только через верх, по узенькому уступу на 30-метровой высоте... Полчаса назад, разглядывая эту тропинку сверху, я пришёл к выводу, что Авил был трезвенником...
С каждым шагом по тропинке заборчики садовых участков всё ближе и ближе подступали к склонам.
В конце концов мы оказались на узенькой улочке типичного садовоческого товарищества. Только одно отличало эти участки от подобных, скажем, где-нибудь в районе Левенцовки — крутые склоны Авиловых гор, защитившие их с севера и создавшие здесь, между рекою и скалами, особый микроклимат...
Мы шли по улочке и наблюдали за редкими сценками, разыгрывающимися за невысокими заборчиками... Вот пришедшего хозяина встречает стосковавшийся кот и, вытянув хвост трубой и торжественно чеканя шаг, ведёт его к дому, где находится давно опустившая миска... Вот за забором грохочет музыка и подростки с тухлыми с перепоя глазами разговаривают между собой междометиями, не в силах связать слова в фразы... А вот примерный хозяин — на участке всё вскопано, всё аккуратненько и чинно; сидит себе за небольшим столиком и попивает чаёк, звучно похрустывая сахарком вприкуску... Здесь столько интересного — но, по нашему убеждению, фотографировать это не этично — ведь всё открыто, как в квартире со стеклянными стенами; всё на виду; и не хочется напрягать людей вмешательством в кусочек их личной жизни...
А улочка, тем временем, привела нас к очередному подвесному мостику через Калитву...
Перейдя через него и полюбовавшись рекой, мы пошли по берегу, через небольшой песчаный пляжик, который органично переходил в небольшой пойменный лес...
Мы пошли вдоль берега, любуясь водой, деревьями и скалами, слушая пение птиц и удивляясь отсутствию городского шума — ведь город начинался в каких-нибудь 50 метрах от берега...
... И как-то до обидного быстро пришли к своей гостинице...
Copyright © 2011 Борис Панасюк